-... да нет, ты понимаешь, это клиника какая-то! - весело фыркает взъерошенный парень и вытирает тыльной стороной ладони рассеченную губу.
мы сидим на краю дороги и пытаемся отдышаться.
время от времени я сплевываю кровь в придорожную пыль. мелкий сученыш зуб мне выбил. не то, чтобы мне было жалко мои зубы. или лицо, или что там еще, что он мне разукрасил. да и он, похоже,
не в обиде. ни за намятые бока, ни за два фингала, расползающиеся от поврежденной переносицы. сидим, передаем друг другу флягу и болтаем, так, будто это не мы только что вколачивали друг друга в землю.
я смотрю на капот его тачки и почему-то отстраненно размышляю о том, что в пору там яичницу жарить.
читать дальше- то есть ты не думай, что псих, или еще что-то в этом роде... то есть нет, я псих, конечно. но не в том смысле, сечешь?
я - секу. отряхиваю черную шляпу, киваю, делаю глоток и морщусь, когда алкоголь обжигает травмированную слизистую. протягиваю ему флягу.
на самом деле я чувствую некоторое облегчение. что говорить в кои-то веки приходится не мне. что я все еще могу различать человеческие голоса.
пацан - иначе его не назовешь (нет, я вдел его документы, я знаю, что уже давно не мальчик, но что поделать? типаж такой) - похож на голодного пса. и глаза блестят так... голодно. кажется сейчас ткнутся мокрым носом мне в ладонь,
обнюхает, не пахну ли колбасой. прости, парень. я сегодня пустой.
хотя зря я, конечно, о нем так. этот гордый. выпрашивать не станет. был бы помягче - не сидел бы сейчас, не трепался бы, шмыгая носом и заливисто хохоча надо мной и над самим собой.
- просто иногда, - говорит, - мне кажется, что я не должен быть здесь. то есть как будто я где-то там в коме валяюсь, в передозе, в похмелье, в еще какой-то хрени. но мой мозг так хочет жить и двигаться, что вот он я, тут. хотя на самом деле - там.
- а оттуда почему не свалишь? - спрашиваю, разглядывая татуировку на его плече. этот пацан - просто карта событий и жизней. весь покрыт рисунками. почти весь.
я смотрю, и понимаю, что уже прекрасно знаю ответ. он заключается в каждом миллиметре пиктограмм и узоров. в каждом сантиметре его кожи. в том, как он обхватывает губами горлышко фляги.
в том, какие образы рисует, сам того не понимая.
он... человек? не человек? он воплощенная память. вся его жизнь - на его теле, в его сути. у него нет вчерашних дней. одно бесконечное сегодня, нескончаемое "сейчас". не знаю, как он справляется. я бы не смог.
- не могу, - пожимает плечами. - там хорошо.
- а тут?
- а тут - по-другому.
мы некоторое время молчим, и я едва удерживаюсь, чтобы не начать меняться.
я привык смотреть и видеть. и теперь прекрасно понимаю, в чем изначальный смысл нашей случайной встречи. но почему-то тяну. курю, закашливаюсь, поперхнувшись солоноватой слюной. усмехаюсь и цокаю языком.
а он - глядит куда-то под колеса своей машины, будто пытается понять, чем эта дорога, этот гребанный асфальт отличается от предыдущего.
я стараюсь не улыбаться. потому что тогда что-то внутри перещелкнется и все резко и навсегда встанет на свои места. не то, чтобы этот вариант меня не устраивает. просто я люблю владеть предопределенностью.
если я знаю, что что-то случится наверняка, то предпочитаю сам выбирать момент. и момент пока не настал.
- а что будет, если ты очнешься там? окончательно - там. весь этот опыт, который ты успел получить здесь - не скажется?
он смотрит на меня. спокойно смотрит. чуть хмурится. прикидывается дурачком. а на дне его глаз я вижу расцветающее понимание и панику.
- поехали, - встаю и хлопаю его по плечу. усмехаюсь, и он щурится. начинает догадываться. узнавать. - я тут задницу поджарю.
он кивает. поднимается. отряхивает джинсы. идет к машине, на ходу стараясь вытереть лицо от пыли.
я проверяю, сколько патронов осталось в моем револьвере.
свинца хватит. всего одна доза, прибереженная для него.